Ксения Парубец: «Жалко, что Андрея Воронкова дисквалифицировали на два года»

- Вы 14 лет провели в «Уралочке-НТМК». Когда приняли решение уйти?

- Я достаточно долго в «Уралочке», выросла здесь. Все равно хочется что-то поменять. У меня было два варианта: уходить в другой клуб или в декрет, но после Олимпиады. Декрет мой накрылся после травмы. Как говорится, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Я не успела восстановиться до Токио, и планы мои рухнули. Оставался год в «Уралочке», и я решила что-то менять. Хотела остаться в волейболе, о чем объявила, и начали поступать предложения. Появился Калининград — все предложенные им условия меня устраивали. С семьей долго обсуждала, с мамой, супругом. И пришла к выводу, что хочу перейти в «Локо».

- Давайте обострю: вам же хочется выигрывать титулы, наверное? А с «Уралочкой» это делать сложно.

- Не сказала бы, нет. У «Уралочки» действительно были все места, кроме первого. Но серебро и бронза тоже достигались тяжело. Я очень рада, что эти медали я получала именно с «Уралочкой». Золота, конечно, тоже хочется. Но вот что-то не получалось, сама не могу понять что. Два раза мы были близки к первому месту. В 2016 году с московским «Динамо». Но там, наверное, не хватило Шинед Джек, с ней произошла неприятная история (волейболистка потеряла сознание на разминке перед финалом. — Прим. «СЭ») И там у нас тоже был равный счет. Да, 3-0, но все партии закончились 25:23.

- У «Уралочки» все же бюджет поменьше, чем у наших топ-клубов, часто говорят, что через нее много молодых игроков проходит. Может, не в титулах счастье?

- Да, я тоже часто слышу, что «Уралочка» выращивает игроков, это так. Я тоже выросла в «Уралочке» и счастлива этому. И благодарна Николаю Васильевичу Карполю за то, что он поверил в меня. Благодаря ему я стала тем, кем сейчас являюсь. Думаю, все еще впереди. И я очень желаю екатеринбургскому клубу медалей, в том числе и золота. Хотя... Насчет золота не знаю (смеется). Не могу сказать, что буду за нее прямо болеть. Но удачи ей, а время покажет.

- Можно сказать, что вы хотели бы повторения финала, например. Вы с «Локомотивом» чемпионка, а «Уралочке» — серебро. Они же не обидятся.

- Почему нет? Этот финал был очень интересный, за восемь лет у меня такого никогда не было, да такое впервые в жизни! Я бы с удовольствием повторила. Даже не обязательно с «Уралочкой», пусть «Локомотив» с кем-нибудь еще сыграет, это не принципиально. Это было очень тяжело. Но интересно.

- Как вы потом психологически отходили? Просто на диване лежали? Или успокоительное, вино?

- После финала мы сразу сели в самолет, летели четыре часа. Но вообще не спали, потому что с нами летели болельщики, которые приезжали нас поддержать, это был чартер. Явно не до сна было, все галдели, пели, кто-то танцевал. Чего там только не происходило! Мы сначала были расстроены, все-таки это поражение. Но потом осознаешь, что серебро — это тоже успех. На следующий день тоже заснуть не удалось, то есть я была как в коме. Просто выброшенный из жизни день. Вечером встретились с командой, отметили второе место, на следующий день — встреча с губернатором, а 15-го числа была свадьба у одной из наших девочек. И только через три дня я выдохнула, поняла, что все закончилось и я в отпуске. Могла просто посидеть дома или погулять с собакой по поселку.

- Этот плей-офф прошел под знаком Карполя, ему 84 года, и многие из-за него болели за «Уралочку». Насколько глубоко он погружался в тренировочный процесс?

- Скажу так: на протяжении восьми лет его на тренировках становилось все меньше и меньше. В последнем сезоне на тренировках его почти не было. Но иногда он мог зайти на вечернюю. С ним мы больше играли — доигровки, двусторонки, например. Ну и если недалеко лететь, он ехал с нами.

- Он вообще сложный человек? Многие из нас выросли на этих видео, как он орет в тайм-аутах. И для многих укоренился этот образ мужика, орущего на бедных девушек.

- Я бы не сказала, что он сложный человек. С ним легко общаться, особенно тет-а-тет. С ним интересно. Просто он... ходячая «Википедия»! Он помнит, что произошло 30-40 лет назад, а я название лекарства не могу вспомнить. И он столько всего знает! Иногда кажется, что вместо головы у Николая Васильевича жесткий диск. Насчет того, что говорят, мол, он кричит, — да, он может прикрикнуть. Сейчас этого меньше, но когда я только пришла в «Уралочку» — мне тоже доставалось. И до слез доводил, и обижалась я на него. Но он кричит по делу, никогда не кричал просто так. Хочешь — обижайся, хочешь — нет, но со временем понимаешь, что он говорил правду. То есть он никогда ничего не выдумывал, чтоб наорать. Может, это все было из-за моего возраста. Сейчас до меня доходит по-другому.

- Финал запомнился фразой тренера «Локомотива» Андрея Воронкова, которую признали оскорблением, и теперь он дисквалифицирован на два года. Как вы восприняли эту ситуацию?

- (Вздыхает.) Когда мне поступило предложение от «Локомотива», я хотела поработать с Андреем Геннадьевичем. Это был тоже один из стимулов перейти. То, что произошло в финале... Обидно, что так произошло. Жалко, что его на два года дисквалифицировали. Получается, я могу с ним так и не поработать (смеется). Были слухи, что снизят наказание на шесть месяцев, на год. Но я никак не думала, что его дисквалифицируют за это на два года. Меня как рок преследует будто.

Полностью интервью с Ксенией Парубец читайте здесь